Его шаг был размерен и необычайно тих -
Он скользил чёрным змеем, не видя следов своих,
Оставляя на красном от мёртвого солнца песке
Символ власти, испорченный свастикой проклятых схем.
Он шагал, обезличенный, в лунную спрятан тень;
Коронован, Величество, сотней кровавых тел,
Их невидимых дланей, сплетённых у горла в жгут
Ненавидимо, множество - всё смертоносней жмут.
Его шаг не замедлен удушьем – помеха ль туман?
И кружащие следом души не сводят с ума,
Но дорога длинна и опасна – извечный мотив;
Он устал проклинать, равно как и упорно идти,
Не безвольно, бездумно – уверенно – в том его крест,
Палача, кому лезвием вверили доблесть и честь,
Если он совершить отказался коварный удар -
Так у края земли оказался итог суда.
На краю он искал оправдание – вышел ли толк,
Раз со скал устремлялся в ладони кровавый поток?
Он скользил чёрным змеем, не видя следов своих,
Оставляя на красном от мёртвого солнца песке
Символ власти, испорченный свастикой проклятых схем.
Он шагал, обезличенный, в лунную спрятан тень;
Коронован, Величество, сотней кровавых тел,
Их невидимых дланей, сплетённых у горла в жгут
Ненавидимо, множество - всё смертоносней жмут.
Его шаг не замедлен удушьем – помеха ль туман?
И кружащие следом души не сводят с ума,
Но дорога длинна и опасна – извечный мотив;
Он устал проклинать, равно как и упорно идти,
Не безвольно, бездумно – уверенно – в том его крест,
Палача, кому лезвием вверили доблесть и честь,
Если он совершить отказался коварный удар -
Так у края земли оказался итог суда.
На краю он искал оправдание – вышел ли толк,
Раз со скал устремлялся в ладони кровавый поток?