Смерть накрыла болота, нагорья, пустыни, равнины,
Серым саваном пепла и лавой поля напоив,
Немо пела, глотая ветра и обняв половину
Всего неба, ничуть не жалея объятий своих,
Танцевала на звёздах, гася их холодною пяткой,
Дымом едким душила готовый сражаться народ,
С ним невидимым перстом кончала бесчестную схватку
И в конце-то концов, усмехаясь, раззявила рот.
Вместо крика — команда, приказ, что склонил к безрассудству:
По разрушенным тропам блуждает безвольных орда.
Их намерения явны, и вряд ли, ослабнув, спасутся
Дети Велота от занесённых безумьем сюда.
Морровинд погибает от ран, нескончаемой боли,
Морровинд задыхается… в этом неравном бою
Он не смеет сдаваться, пусть проклят, унижен и болен,
Но не может предать свою гордость и память свою.
Бросил вызов, ничтожный, держа своё сердце в ладони,
Шепчет — он обессилел, пытаясь унять его ритм,
Но, уверенный в том, что и враг в своей крови утонет,
Он окреп и готов прокричав те слова повторить.
И, быть может, вполне заслужив этот рок, как расплату,
И вполне заслужив, умирая, так низко упасть,
Он в итоге сумел, хоть и был наспех верой залатан,
Прекратив пляски смерти, захлопнуть беззубую пасть.
Часть безумцев опомнилась, часть ещё помнит о мести,
Мы же скованы смертью — был также нелёгок наш плен,
Мы всё больше разрозненны, но как и прежде все вместе -
Сердце наше едино в одном воскресающем месте.
Я живу, ожидая с Востока хорошие вести -
В ожидании нового дня и больших перемен…
Серым саваном пепла и лавой поля напоив,
Немо пела, глотая ветра и обняв половину
Всего неба, ничуть не жалея объятий своих,
Танцевала на звёздах, гася их холодною пяткой,
Дымом едким душила готовый сражаться народ,
С ним невидимым перстом кончала бесчестную схватку
И в конце-то концов, усмехаясь, раззявила рот.
Вместо крика — команда, приказ, что склонил к безрассудству:
По разрушенным тропам блуждает безвольных орда.
Их намерения явны, и вряд ли, ослабнув, спасутся
Дети Велота от занесённых безумьем сюда.
Морровинд погибает от ран, нескончаемой боли,
Морровинд задыхается… в этом неравном бою
Он не смеет сдаваться, пусть проклят, унижен и болен,
Но не может предать свою гордость и память свою.
Бросил вызов, ничтожный, держа своё сердце в ладони,
Шепчет — он обессилел, пытаясь унять его ритм,
Но, уверенный в том, что и враг в своей крови утонет,
Он окреп и готов прокричав те слова повторить.
И, быть может, вполне заслужив этот рок, как расплату,
И вполне заслужив, умирая, так низко упасть,
Он в итоге сумел, хоть и был наспех верой залатан,
Прекратив пляски смерти, захлопнуть беззубую пасть.
Часть безумцев опомнилась, часть ещё помнит о мести,
Мы же скованы смертью — был также нелёгок наш плен,
Мы всё больше разрозненны, но как и прежде все вместе -
Сердце наше едино в одном воскресающем месте.
Я живу, ожидая с Востока хорошие вести -
В ожидании нового дня и больших перемен…