Лес

Под ногами шорох, под ногами шелест,
Я - нерасторопен, впрочем, как обычно,
И, теперь довольный, сам себе не веря,
Наконец избавлюсь от дурных привычек.
И не попадаюсь больше я в капканы,
И ежей колючих, нет, не задеваю;
Лук, а из него я убивал и ранил,
Мне лесные духи как-то поломали;
Не теряюсь больше я в лесу дремучем -
Жизнь моя отныне... ну, подобна смерти:
Заслужил охотник "завидную" участь,
Жертву нагоняя, он и сам стал жертвой,
И, убив дриаду, я урок усвоил...
Вряд ли кто-то вспомнит где же тот повеса -
Я теперь, как сотни, шевелю листвою,
И, огненнолистный, я теперь - часть леса.
Под корнями тропы разных насекомых...
Путников встречая у дороги пыльной,
Я и сам, как путник, но сидящий дома
И молящий кроной: "Только б не срубили".

@темы: поэзия

---

Отверженный

Я - чужой и, лишившись отчизны, обители,
Я - никто, мне душевную боль не унять,
Как бродяга хожу по окрестностям, видите ль,
Разве, что не калека, да что с меня взять:
Я не мёртв - на последнем почти издыхании,
До последнего вздоха бы их защищал,
Но дурная молва и дурное внимание
Моему кораблю отдалили причал.
Где мой дом - уж отныне бескрайние пустоши,
Погорела земля, оголились леса...
Я иду в никуда, где, быть может, и пущенным
На ночлег буду, как сам когда-то пускал.
На незримой войне воевал за отрекшихся,
Позабыв о своём заповедном краю,
Победил - не своим стал, почти что посмешищем,
И в награду за смелость в могиле стою.
Их медали погнали меня к безысходности,
До сих пор слышу этот неистовый рёв...
Не защитник - убийца, конечно всё сходится:
Воевав за чужой, я свой дом не сберёг.

Пролетают часы, дни, за ними недели -
Всё иду без оглядки... дорогой другой
Я вернулся обратно к своей колыбели,
Я вернулся обратно... но вряд ли домой.

@темы: поэзия, Пока мы шли через пустыню, Когда на гербе флёр

---

Отречение

Как ни глянь, ничего не сходится:
Время - ветхое, души - падшие.
Я устал и безумен, как водится,
О другом неприлично и спрашивать;
Говорить будет точно нелепицей -
Извинения вряд ли искренни,
Если правда в словах еле теплится,
Обжигая холодными искрами.
Только преданный, но не сверженный,
Позабытый и... незабываемый,
И оправданный чрез повешенье,
Но живой под покровом срываемым.
И, не каявшись, искупление
Сам себе заслужил молчанием,
Не сгораю, да только тлея, я
Оставляю огонь за плечами.
Не прощённый, но всепрощающий
И потерянный по всем признакам,
В одиночестве, не отчаявшись,
Выжил я средь голодных призраков.

Пусть Пустыня мне больше не Родина,
А снега - обстоятельств стечение -
Раз, когда все пути уже пройдены,
Остаётся один - отречение.

@темы: поэзия, Моя Кровь, Пока мы шли через пустыню

---

После боя у Красной Горы

Неревару Индорилу от воина-поэта

Не каждый день меняют целый мир,
Но эта жизнь спасала два народа...
Жаль, не вернуть кимерскую свободу,
Не испытать уж боле гномий пыл.
Когда-то вёл с собой он караван,
Был горд и чист, был беден и наивен,
Назвал чужой народ детьми своими,
И умер от незримых глазом ран!
Увы, былое время не вернуть,
Пускай витает немощь, ложь и подлость,
Но лишь земля, его больная гордость,
Всегда будет хранить кимеров суть.
И ты не бойся, юный чтец, молвы,
Кто предан, тот, увы, никак не светел,
Кто предал, жаль, не превратится в пепел!
Но это будем уж судить не мы...

запись создана: 04.05.2011 в 16:03

@темы: The Elder Scrolls, поэзия, Morrowind, моё, но ваше

---

Забери меня домой!

After Midnight Project – Take Me Home

Я брожу в тиши искушённой души,
И время не догнать
В беседе с бутылкой вина.
Я знаю: не идеален,
И даже дурень пусть,
И каждый раз теряясь,
Я пытаюсь лишь найти назад свой путь, к тебе,
Что нужна, когда проснусь.

Забери
Меня домой!
Прости, я не могу любить,
Прости, не могу...
Показать, кто я такой...

(Как приходит, знает ли,
В постыдных муках смерть,
Когда надежды оставили
И страх дал, иссушая, тлеть?)
Не так уж трудно догадаться,
Что он задумал, лишь изволь:
Проткнув себя кинжалом,
Он пытался доказать - любовь приносит боль.
И с её уст сорвётся имя его...

Забери,
Не хочу быть здесь!
Прости, я не могу любить,
Прости, не могу...
Показать, кто я есть...

Я больше не могу, не могу я так жить -
Былого не вернуть, лишь снова рушить -
Я больше не могу, не могу я так жить,
Нет, больше не могу, я не могу так жить...

Забери,
Я хочу уйти!
И прости, я не могу любить,
Прости не могу...
Показать, кто же я...

@темы: поэзия, переводы, слова святого - ещё не молитва, Когда на гербе флёр

---

Мои кости из звёздной пыли

очередное 12 апреля

Мои кости из звёздной пыли -
Во всех нас есть частичка космоса:
По каким бы морям ни плыли,
Бороздить мечтали меж звёздами;
Как бы по полю ни шагали -
Всё не то, не тропинки лунные;
И пускай наши птицы из стали -
В них есть души с дрожащими струнами.
Этот свет не печёт, но плавятся
Под его напором сомнения,
Мой корабль, конечно красавица,
Мчит команду в пространстве и времени...

И пускай теперь стали обыденны
Те полёты, что в детстве просили,
Неизвестное только увидите -
Чьи-то души из звёздной пыли.

@темы: поэзия, Mass Effect, Пока мы шли через пустыню

---

Просто герои

обновлённая версия

Чтобы зваться героем, сперва докажи,
Что поступки без страха, а мысли без лжи,
Если ложь, то во благо, и мелкая жизнь
Будет ценной в руках правосудья.
Если слишком опасно - последним беги,
Если что-то подвластно - его береги,
Если всё-таки страшно - дай в морду с ноги
И не порть неповинные судьбы.
Только вряд ли герой будет столько бухать
И затащит коллегу романсить в кровать,
Будет сплошь клептоманить, проказничать, врать -
Всё для общего блага, бесспорно.
Он не платит - его же и так угостят,
Ему хватит сокровищ - одет, как босяк.
Спит на чьей-то кровати - то жалкий пустяк,
Не газует - отсутствует тормоз.
Но герой за собой признаёт косяки,
Получает по шапке, и вечно пинки,
Оттого и бухает, и вечно кряхтит,
Что рулет у него кто-то стырил.
Он не раз из колена стрелу доставал,
Никогда не брал пленных - и что, если брал,
Что с того, что ни ругань, то крик и слова?
Вряд ли просто герои - святые.

И всегда неизменен сценарий: на них,
Как заложниках случая, лишь кандалы,
Необычные, словом, оковы судьбы,
Но ошейник у горла не спаян.
И не важно, кто спас, как себя, Сиродил;
Алдуину в колено стрелой угодил, -
То герой, не жалевший и жизни за Нирн,
Даже если он - н'вах Нереварин.

запись создана: 02.10.2012 в 12:00

@темы: The Elder Scrolls, поэзия, 4Dovah, Пока мы шли через пустыню

---

Кодекс ситов

В пару к Кодексу Джедаев, более резкий, неказистый, но раскрывающий смысл

Мир - это ложь, есть только страсть,
В которой покой - ничтожная часть,
Она, словно стержень, чьё тело - сит,
Ведёт к совершенству и может убить.
Страсть даёт силу, возможности, цель,
Питает и рушит, ломая совсем.
Кто сломлен, ему нечем и дорожить,
Ненависть равно, как меч, так и щит.
Сила даёт равносильную мощь,
Способность себя вознести - превозмочь,
Она - доказательство права на власть,
Которой потом упиваются всласть.
Мощь может только к победе вести,
Как показатель, чего ты достиг.
Без боя победа - иллюзия, фальшь,
Её недостоин, себя так предашь.
Победа порвёт наши цепи вконец.
Теряя свободу - уже не жилец,
Когда ограничен, возможностей ноль -
Себе на свободе любое позволь.
И Сила достойного освободит -
В оковы засунут не сита, а сит,
Которому Кодекс помнить велит:
Мир - это ложь...

@темы: поэзия, Пока мы шли через пустыню, Star Wars

---

Грядёт Рагнарёк

Я вещаю теперь вместо Вёльвы, ничем не хуже:
Мир, покрытый инеем, льдом и объятый стужей,
Погибает и дышит едва ли под натиском страха -
Мир застыл, свет застыл, сама жизнь замёрзла, зачахла.
Года три, и ни больше, ни меньше, творится хаос,
Года три ветер гложет не кости - съедает асов,
Тьма в объятья свои заключила Великий ясень -
Солнца нет, как и месяца нет - конец уже ясен.
Звёзды с неба падут, задрожит Игдрассиль, и злосчастный
Волк Фенрир светила проглотит - на них был натаскан,
И тогда Мировой Змей всплывёт со дна океана:
Надоело кусать свой же хвост, себя только раня.
И разверзнется небо под пламенной Сурта ступнёю,
Он своим исполинским мечом ад в Вальгалле устроит...

И, когда Муспельхейма войско Биврёст поломало,
Локи в день Рагнарёка ступил на борт Нагльфара.

@темы: поэзия, Скандинавский Снег, Пока мы шли через пустыню

---

И пришли люди... Знакомьтесь, ветер... В логове зверя

Бэта - Nocturne_orange, за что ей огромное спасибо

Время семимильными шагами приближалось к зиме. Лето минуло очень быстро, не успели и глазом моргнуть – наступила осень. Не такая, как обычно, когда в середине октября уже лежит снег, а как-то в этом году было всё иначе: и весна более ранняя и тёплая, и осень отличилась погожими деньками, изредка разбавленными дождём, но уже без грома. В целом, хотя и было прохладно, погода радовала, что не могло не отразиться на общем настроении.

Дети валялись в кучах разноцветных листьев...

Дети валялись в кучах разноцветных листьев и самые изумительные собирали в коллекции, взрослые подолгу засиживались вечерами на улице, распевая песни и распивая крепкие напитки, находились даже смельчаки, что ходили помочить ноги в ближайшие водоёмы. Конечно, охотились и собирали грибы и перезревшие лесные орехи, – но это больше быт, нежели развлечение, хотя для кого как.
Для Роксаны это не было ни тем, ни другим. Радовали две вещи: Элионора три дня, как съехала, а сама она помирилась с Кристианом и теперь была помолвлена, что демонстрировало маленькое медное колечко на её изящном пальчике. В общем, еще до праздника Поцелуя солнца всё вернулось в прежнее русло, включая и общение с Тейяром. Девушка больше не решалась назначить встречу или прийти к нему, тем более после того, что случилось, хотя он обещал зайти сам, и она искренне надеялась, что это не пустые обещания. Она была готова извиниться за свою вольность, но будь предложена ещё одна возможность пережить тот день, Роксана бы её не упустила и сделала бы всё точно так же. В её жизни не должно быть уныния, но теперь появилась мечта – сбежать отсюда, если не из У'Руса, то из Тропа, и жить, сочиняя истории и песни, может, даже присоединившись к бродячему театру, лишь бы быть подальше от волчьих скалящихся морд.
Сейчас ангел не знала, чем себя занять: на ум не шла ни мелодия, ни обычный стишок, даже истории не выстраивались цепочкой слов перед глазами, её волновало лишь то, как пройдёт будущая свадьба, ведь до неё оставались считанные дни. Никакого шумного пиршества, минимальное количество гостей и храм – это праздник для них двоих, и никого более таинство волновать не должно. Так она решила, так оно и будет, хоть тётушки и отговаривали свою воспитанницу и торопили одуматься, потому что на подготовку уйдёт несколько дней. Она тянула с ответом, ведь для маленького празднества заранее и не надо было готовиться.
Она сидела в комнате д'Лавье и хмуро пялилась в окно, разглядывая прохожих, мокнущих под мелким дождичком, в надежде увидеть знакомое лицо. Потом ей и это надоело, и девушка принялась за стирку занавесок, которые из белых стали серыми. Её не беспокоило то, что она довольно долго возится в холодной воде, помутневшей от пыли, и выполаскивает эту чёртову занавеску. Странно, но в комнате Кристиана не было ни раскиданных по полу грязных носков, ни сложенных под подушкой дырявых трусов, ни чего-то ещё в этом роде. Всегда чисто, уж точно аккуратней, чем у Роксаны, только занавесь подкачала, и это надо было исправлять.
Дитя неба даже не слышала, как зашёл хозяин комнаты, и обнаружила его, только когда ощутила мужские руки на талии.
– Ты чего это решила заняться уборкой? – спросил он над самым её ухом.
От Кристиана пахло дождём и перегаром. Наверное, он снова заходил после смены в кабак – посидеть с друзьями. Зачем же нужно было тогда звать Роксану?
– Да вот решила, – тихо ответила она, продолжая выполаскивать узорчатую ткань.
Мужчина усмехнулся.
– Забудь про это, я соскучился, – прошептал он, обнажая девичью шею, на что ангел поёжилась и попыталась увернуться от его губ.
– Ты пьян, Кристиан...
– Алкоголь только разжигает желание, – пробубнил он, всё же получая своё. – Рокси, моя милая Рокси, мой цветок... Брось ты это и иди ко мне.
– Я уже сказала, Кристиан, – раздражённо проговорила ангел.
– Неужели ты ни капельки по мне не соскучилась?
– Иди отоспись, – уже отталкивая жениха, сказала девушка.
– Только если не в одиночку.
Всё произошло за несколько секунд: мужчина потащил упирающуюся Роксану через всю комнату к кровати. Как она ни ругалась и ни брыкалась, выпускать стражник не собирался, напротив, хватка его становилась сильнее и дошла до того, что девушке стало невыносимо больно. Спасительную тряпку ангел применила только тогда, когда Кристиан, повалив её, стал силой стаскивать тонкую рубашку. Казалось, тряпка охладила его лишь на время, но и этого хватило, чтобы девушка могла убежать, пусть и в том, в чём была в тот момент. Обычно его опьянение никогда не сопровождалось приступами агрессии или чем-то вроде. Мужчина спокойно ложился спать, а теперь с ним что-то произошло. Наверное, перебрал лишнего, но Роксана этого не потерпит. Мало того, что ей сейчас не хотелось близости ни в какой форме, так ещё через силу...
Она ёжилась, ощущая противный моросящий дождь на лице и спине сквозь рубаху. Ещё этот ужасный осенний ветер, пробирающий до костей. Ангел забыла свой тёплый плащ на стуле, но не намерена была возвращаться, хотя до приюта было далеко идти. Люди, оборачиваясь, смотрели ей вслед, но дитя неба не обращала на них никакого внимания. Роксана даже не плакала: было неприятно и обидно, но не более... Кристиан отоспится и придёт извиняться, с ним бывает, но нынешняя ситуация не лезла ни в какие рамки. Зачем? Если можно сделать это по-другому, задав соответствующее настроение. Способ мог не сработать, но оставил бы после себя приятные воспоминания, а теперь ангел смотрела на свои красные запястья и, потирая их, бубнила про себя ругательства. Будь, что будет… Теперь и д`Лавье стал чужим, хотя недавно клялся в вечной любви, стоя на коленях.
Дитя неба не скоро добралась до своей комнаты, шлёпая по лужам и укрываясь от усиливающегося дождя под матерчатыми стенами у продуктовых магазинчиков. Конечно, она замёрзла, конечно, простудится, если не предпримет чего-то, но ангел не могла ничего сделать: горячего чая не дождёшься до ужина, а морсом не согреешься. Ванные комнаты также были заняты, поэтому девушка, лениво перебирая ногами, направилась сразу в свою, где тут же, даже не раздеваясь, упала на кровать. Роксана не спала, но и не бодрствовала: какое-то странное пограничное состояние овладело ей и не отпускало до самого позднего вечера.

Голова словно раскалывалась на части при каждом движении, а в покое её просто сжимало будто обручем и сдавливало виски. Роксана проснулась ближе к полуночи, думая, что проспала всего несколько часов, а вышло почти полдня. Дождь так же монотонно, как и прежде, барабанил по стёклам и ещё больше убаюкивал, но с такой головной болью вряд ли вышло бы заснуть, впрочем вставать тоже не хотелось. Она чувствовала, что заболела, и этот процесс теперь был необратим, а ангел ненавидела болеть. Хлюпая носом, она пыталась уснуть, но и спустя полчаса попытки не увенчались успехом. Оставалось только пялиться либо в потолок, либо в окно, чем бард и решила заняться. Всякие разные мысли лезли в голову: от обиды до воспоминаний о пережитом за сегодняшний день. Самое странное – Роксана не испытывала никакого потрясения, наверное, раньше бы она оскорбилась, но сейчас уже ничего не чувствовала к Кристиану, кроме жалости и разочарования. Всё-таки она искренне надеялась, что это было шуткой, пускай и чересчур глупой, потому что не хотелось терять его, когда всё было уже решено. Но если такое стало выплывать до брака, то о том, что будет после, ангел не хотела думать, ей было достаточно закравшихся в голову сомнений. В себе, в Кристиане, в чувствах и вообще во всей этой затее с их женитьбой. И лишь только маленькое колечко было знаком хоть какой-то надежды, что она всё делает верно.
На следующее утро Роксана проснулась, ощущая жар и ломоту во всём теле, она даже не могла пошевелиться, думая, что каждое движение будет доставлять боль. Голова была тяжёлой и ватной, веки слипались, и хотелось только спать и ещё немного пить, но оказалось, что ангел не в состоянии даже подняться. Теперь-то можно было жалеть, что нет соседки, которая поднесёт стаканчик воды, но не больше. Помучившись несколько минут в попытках подняться, Роксана всё-таки встала, кутаясь в шерстяной плед, потому что жар сменился ознобом.
Как обычно в выходные дни, коридоры были безлюдны и оттого совсем безжизненны. Хоть бы попался даже самый маленький житель приюта, чтобы позвать кого-то, иначе дитя неба, обессилев, так и спустится по стене на пол. Хотя нет, найдёт какой-нибудь более чистый участок, а уж потом… Её, падающую, вовремя подхватил кто-то и потянул на себя, чтобы девушка не рухнула окончательно. Судя по голосу, слышимому через пелену, это была Стефана. Он был низким и громоподобным, если, конечно, это было возможно. Роксана находилась как бы в забытьи, пока ведьма вела её по коридорам и лестницам вниз, в подвал, где она сама обитала, куда был допуск только тогда, когда болело горло или резало в животе. Там редко кто бывал добровольно, несмотря не всю интересность и наличие настоящих факелов, подземного озера, полнившегося разными гадами, и наростов сталактитов и сталагмитов.
Стефана вела Роксану слишком стремительно, чтобы та могла поспевать за ней. Правильным словом было «тащила» или «волокла», но девушка шла с помощью своих ног, хоть и еле-еле передвигая ими, щурясь и пытаясь разглядеть существ, снующих под ногами. Она установила, что это были коты, наверное, потому, что знала об их наличии в подвале. Но скоро всё кончилось: ведьма усадила ангела на деревянный скрипящий табурет, заставила выпить пряный отвар, затем нечто, похожее на куриный бульон (а, может, это он и был), и уложила на кровать, где обычно лежали такие же больные, как нынче Роксана. После этого полагалось сделать запись в журнале, по обычаю лежащем на дубовом столе под стопкой книг о травах, но Стефана черканула что-то в записной книжке, вынутой из кошеля на поясе, и, пощупав лоб ангела, куда-то удалилась. Она всегда так уходила, причём надолго, а ведь девушка не успела попросить, чтобы оставили воды.

Когда дитя неба проснулась, первое, на что она обратила внимание, оказалось светом и запахом, оба были приятными, и если запах можно было бы описать в цветовой гамме, то одно, определённо, дополняло другое. Как-то было неожиданно светло не только для всего подземелья, но и здания в целом. Великолепный аромат шалфея, наполнявший комнату, вызывал ещё больше положительных эмоций, и, наверное, уже от этого девушка чувствовала себя здоровой, хотя всё было далеко не так. Она даже привстала на кровати, облачённая в какую-то пижаму и накрытая тяжёлым одеялом. Что происходило прошлой ночью, Роксана, конечно, не помнила, да и не хотела бы вспоминать, раз мысли даже не удосужились задержаться в голове. Девушка сильно проголодалась, хорошо, что на прикроватном столике её ждало молоко и малиновое варенье, к чему, усевшись поудобнее, она и потянулась.
– Нет-нет, это потом, милая, сначала ты поешь.
Роксана попыталась угадать ведьму по голосу: голоса Тильды и Стефаны, когда последняя ровно и вполголоса говорила, порой было несложно спутать, но это была именно последняя, судя по характерной одышке, сопровождавшей её уже более десяти лет.
– Я и хотела поесть, тётушка, – тихо сказала дитя неба, когда наконец увидела ведьму и удостоверилась, что это именно маленькая полная целительница.
– Это не еда, девочка.
– А что же? – изумилась ангел.
– Так, баловство. Сейчас я принесу тебе что-нибудь.
– Тётя Сте... фана, – выдохнула Роксана вслед уходящей женщине.
Сейчас девушка вполне насытилась бы стаканом молока, но ведьма была, как всегда, неотступна и через какое-то время появилась с подносом, заставленным маленькими горшочками с различными яствами. Голод тут же дал о себе знать, и под одобрительную речь ведьмы ангел плотно позавтракала, вернее, пообедала.
– Где же ты так простудилась, милая? – наконец закончила нахваливать аппетит барда Стефана.
– На улице, пока гуляла.
– Под дождём?
– Ну да, за исключением сырости погода была чудесна и...
– Можешь не продолжать, – перебила девушку ведьма, – ты опять поссорилась с Кристианом. Что же такое, ведь знаменательный день на носу?
"О, снова начинается", – подумала дитя неба, быстро набивая рот едой, дабы избежать ответа, но Стефана ждала и, казалось, могла ждать достаточно долго. Когда-то она слыла своей красотой и романтическими похождениями, была далеко не самой целомудренной из квартета, и даже поговаривали, была замужем, но потом вроде одумалась и стала полной противоположностью самой себе в ранние годы. Но что говорить, опыта у неё было не занимать и, собственно, любовная тема была её любимой, а задушевные разговоры долгими и как бы непринуждёнными. И этот вопрос сильно волновал Стефану, что в свою очередь беспокоило ангела. Конечно, ведьм это могло волновать, потому что они оплачивали часть затрат – малую часть (Роксана их избавила от больших расходов). Обычно они были против таинств в храмах, что вполне понятно из их рода деятельности, но тут все без исключения были за.
– Ну, можно сказать и так, – тихо созналась девушка.
– Он топчется под окнами после дежурства и ждёт тебя, девочка. Так нельзя, скоро вы станете мужем и женой.
"Конечно-конечно", – продолжила размышлять Роксана злобно, - "мужем и женой, а вас-то с чего это волнует". Сейчас она ужаснулась своим мыслям, но заметила за собой, что совсем ничего не испытывает к тому, с кем хотела связать свою жизнь, будто он не только сейчас стал чужим, но и был им. Ни любви, ни тоски, ни ненависти – ничего, полное безразличие с примесью раздражения. Более того, появилась какая-то настороженность. Это было чересчур, ведьмы будто навязывали ей свои мысли, постоянно твердя, какая хорошая пара Роксана и Кристиан, вернее, это делала Стефана, а остальные улыбались – все, кроме Агнесс, потому что ей, верно, дела до этого не было, решало большинство, хотя она, может, и была против. Дитя неба всё думала, а Стефана всё говорила, какой Кристиан хороший, но чем больше целительница трепала языком, тем больше ангел убеждалась, что ошибалась все эти годы: как-то всё гладко и неестественно выходило в речах ведьмы, а ведь д`Лавье таким и был… Эти чувства ей попросту навязали, потому что никакой восторженности, трепета и восхищения дитя неба никогда к стражнику не испытывала. Роксане было не с чем сравнить, кроме как с восхищением своим кумиром, которого она почти не знала, но даже это чувство было в разы мощнее, чем влюблённость в человека, совместная жизнь с которым будет большой ошибкой.
– Нет, – так же тихо, как и прежде, произнесла бард, закончив умозаключения и устремив взор на палец, где проворачивала колечко.
– Что нет? – целительница сильнее изумилась тому, что её перебили.
– Вы не знаете, о чём говорите.
– Девочка, у тебя снова жар? – спросила Стефана, прикасаясь ко лбу подопечной. Та скинула чужую ладонь со своей влажной кожи. Её и правда лихорадило, но это никак не отражалось на мыслительном процессе.
– Нет у меня никакого жара. Просто я говорю "нет" д`Лавье. Я ошиблась, надо было сказать ему об этом раньше.
Она, вздыхая, сняла то, что её обязывало к глупому поступку, и протянула на раскрытой ладони изумлённой целительнице, наконец перестав колебаться. Бард уже всё решила.
– Ты сейчас ошибаешься, – поправила девушку ведьма, зажимая кольцо в её кулаке.
– Именно сейчас мои мысли и действия верны, как никогда. Я правда не хочу жить с ним, тётя Стефана, – Роксана пожала плечами, взглянув в лицо ведьме, она не решилась сказать, что произошло, даже тому, кто вроде может её понять. – Я ничего не чувствую к нему. И не хочу себе такой судьбы. Я схороню ваши сбережения от затрат…
– Роксана, не в этом дело, – ведьма её перебила, – ты точно не в себе, детка, тебе стоит полежать.
– Я не…
– Тсс, – Стефана стала укладывать девушку обратно на подушку. – Полежи – станет легче, ты просто волнуешься, я тебя понимаю...
– Я в порядке.
– Тсс, молчи и всё. Договорились? Позже мы это ещё раз перетолкуем.
Целительница склонилась над самым лицом девушки, стараясь говорить как можно тише и понятнее, не позволяя ей вставить ни слова. Казалось, ещё немного и Роксану выбесит это отношение, но она стоически решила вытерпеть всю процедуру сюсюканья и укладывания в кроватку. Пришлось притвориться спящей, чтобы ведьма впопыхах ушла, хлопнув за собой дверью.
Роксана открыла глаза. Всё оказалось неправильным, стало таким в один день, в один момент, будто её заставили смотреть на вещи по-другому. Но почему? Что случилось? Жила себе и бед не знала, в гармонии с собой и с окружающими, но вдруг какой-то щелчок в мозгу – и хочется поступать супротив, бросить к чёрту всё и сбежать, чтобы изменить жизнь, сделать её лучше, а может, именно начать жить.
Вот и настал момент. Осталось дождаться удобного случая, собрать вещи и двинуть ноги куда-нибудь подальше, на край света, сбежать от прошлой себя, считавшей все свои поступки правильными и важными, а мнение ведьм неоспоримым; сейчас её не понимают, просто не хотят понять. В Роксане начала просыпаться та маленькая девочка, что, лишившись крыльев, сбежала в лес. Так и теперь: она лишилась опоры в лице того, кому доверяла больше, чем кому-либо, а значит, отныне её ничего тут не держало.
Дитя неба хотела вскочить с кровати и начать одеваться, чтобы в ближайшие сроки смыться, не понимая, что теперь за ней будут пристально следить, не понимая, что нужно переждать. Ей важно было сорваться в данный момент и сделать всё на бегу, здесь и сейчас, затеряться в толпе, скрыться и потом найтись, когда станет безопасно и станет можно дышать полной грудью. Или жалеть, если какое-то кратковременное помутнение рассудка завладело ею, но это будет после, а дитя неба привыкло жить сейчас, и сейчас говорило послать к чёрту Кристиана и всё, что ей ненавистно, а значит, весь Торп, за малым исключением.
Она ничего не успела сделать, кроме как услышать знакомые голоса у двери. Накрывшись с головой, ангел старалась различить обрывки фраз старушечьего разговора – обычно скучного, но сейчас очень важного, раз все четыре ведьмы собрались здесь. Конечно, речь шла о ней, конечно, полушёпотом, чтобы только их старушечьи уши и могли услышать, но даже так ангел, напрягая слух, разбирала слова. Как всегда, ведущими были Агата и Агнесс, остальные лишь слушали и дополняли, изредка переспрашивая.
С каждым новым предложением Роксана всё больше не верила своим ушам и не захотела бы верить даже тогда, когда её в этом уверили бы иными способами, но ведьмы не врали. Когда они собирались все вместе, спорили и даже ругались, это было очень важно. И ангел еле сдерживала себя, чтобы не закричать, изумлённая должной убить её правдой, но нашедшая утешение в том, что все мысли её были верны и сейчас не безумие, а благоразумие манило её подальше от врат приюта.
– Мне плевать, как ты собираешься это сделать. Должно быть сделано, как обусловлено, – говорила Агнесс, почти срываясь на крик, а в данном случае, переходя с шёпота на другую тональность.
– Но…
– Что «но»? Всё давно обговорено.
– Если она не хочет, я не могу её заставить, она живое разумное существо, – оправдывалась Агата тихо.
– Мне всё равно, как это будет сделано!
Тут в разговор вступила Стефана, наконец решив высказаться:
– Агата права, а вдруг девчонка что-то заподозрит?
– Она не может ничего заподозрить уже столько лет. С чего бы вдруг теперь?
– Ты её недооцениваешь и совсем не знаешь, – защищалась Агата.
– Мне достаточно знать, что это неблагодарный чужеродный подкидыш без манер и имени. Всё ей дали мы, и мы решаем, что будет дальше. Как она вообще смеет перечить?
– И всё-таки ты неправа, – снова промолвила целительница, – больше проку было бы, если ты вела бы себя ласково и осторожно.
– Я однажды вела себя ласково и осторожно, и чем оно обернулось?
Агнесс была слишком зла, чтобы хоть немного помолчать:
– С ним ты совершила оплошность…
– Мы совершили оплошность, – осторожно поправила Стефана сестрицу, – но теперь это нежелательно, иначе все труды насмарку…
– Так заставь д`Лавье вернуться в милость к этой девчонке! – топнув каблуком по каменному полу и порождая тем самым гулкое эхо, прошипела главная ведьма.
– Её зовут Роксана, – на сей раз слово было за доселе молчавшей Тильдой.
– Мне плевать, как её зовут, – злобно прошипела Агнесс, – или она будет играть роль, которая ей предназначена, или…
– Ни о каких «или» речь не зайдёт, – перебила старшую ведьму вторая по значимости, – всё будет, как должно случиться.
– Заставь девчонку изменить мнение, и мне плевать, что оно может быть окончательным!
Голоса смолкли, и в коридоре воцарилась обычно сопровождающая это место тишина. Лишь цоканье каблуков по неровному камню отражалось от стен, предупреждая, что скоро появится и раздражённая ведьма. Такая походка была характерна только для Агнесс, и хорошо, что сейчас она отдалялась от ангела.
Теперь их было трое, и все трое перешёптывались, не решаясь покинуть коридор, а Роксана, содрогаясь, желала, чтобы этот шёпот продолжался как можно дольше. Это было более чем важно для неё, и раз уж появилась хоть какая-то возможность да само мироздание подталкивало её к побегу, девушка была готова совершить бунтарское действие. Только для этого стоило, как минимум, одеться подобающе, а значит, здесь и особенно сейчас притвориться спящей. Это точно поможет избежать лишних вопросов и сделает задачу легче, если возможно, конечно.
Когда звук, подтверждающий, что главная ведьма всё ещё в подземелье, стих, ведьмы решились войти. Видимо, всё это время они перешёптывались слишком тихо, чтобы это могла слышать бард. Услышав скрип двери, девушка резко развернулась к стене и, накрывшись одеялом почти с головой, стала мерно посапывать в такт с каплями воды, срывающимися с потолка в подставленные вёдра. Ведьмы тут же умолкли и решили подойти ближе к предмету спора, а через пару секунд Роксана почувствовала руки Агаты на своём лбу. От тётушки обычно пахло тальком и лавандой, чего ангел не очень любила, по крайней мере, в таком сочетании, но именно сейчас это как-то успокаивало и не давало выдать, что она еле контролирует свои эмоции. Дитя неба думала, что женщины станут её будить, но вскоре они просто покинули комнату, тихонько прикрыв дверь. В коридоре они снова стали переговариваться, голоса становились тише, отдаляясь, и дитя неба не могла отчётливо услышать ни единого слова, даже когда они только оказались за дверью. Да что уж там, она вовсе не понимала, о чём теперь шла речь, хотя, наверное, всё о том же. Сейчас главное было не заснуть, но противиться сну не было никаких сил.

Снова пробуждение, и снова Роксана чувствовала себя лучше. На столике стоял всё тот же бульон, который она уже пила, на стуле аккуратно сложена бело-голубая форма, выстиранная и отглаженная, у кровати – вычищенные туфли, кажется, даже новые, но это было не так уж важно теперь, когда она собралась бежать, решительно, не оглядываясь ни на что. И эта мысль пульсировала в голове с нарастающей силой. Роксане следовало бы поесть, да ничего в рот не лезло: в горле стоял ком, похожий на колючку, и при каждом глотке скрёб воспалённые стенки гортани.
Озираясь по сторонам, девушка наспех оделась в надежде на то, что ей удастся прошмыгнуть в комнату незамеченной и схватить пару важных вещей, прежде чем она покинет её навсегда. Стены приюта давили, ещё больше они давили оттого, что она находилась под землёй – в сырости и затхлости, опасной темноте, отгоняемой лишь огарком свечи. Ангел взяла в руки латунный подсвечник, но не с целью поживиться, а чтобы иметь вещь, которая может пригодиться в дороге и которую можно будет продать, отяготив карман при случае даже золотыми. Лазая по полкам, она не думала, что вынашивала когда-то план побега, всё случилось спонтанно, хотя она, бывало, мечтала о том, что будет жить жизнью полной странствий и приключений, а это, конечно, никак не вязалось с её оседлой жизнью посаженной в клетку птицы. Бессознательно Роксана думала об этом давно, даже до первой встречи с Тейяром, когда ей удалось сбежать, и, наверное, именно тогда тётушки задались целью совершить задуманное, чего бы им это не стоило. И делали они для этого всё, даже д`Лавье, теперь безликий в памяти и безразличный в жизни, был их прихотью, податью и благословенным подарком.
Чем больше дитя неба думала, тем больше начинала злиться на саму себя за то, что не видела этого сговора, не видела, как её подминают и делают послушной. Все окружавшие обстоятельства указывали на чужой план, но сама она вряд ли его поняла бы, если б не увиделась с шаманом в тот день, который позже может статься злополучным. Другие жители приюта, которые, похоже, тоже пресытились заботой тётушек, вряд ли дошли до этого спонтанно, даже жаль, что ангел мало с кем общалась: возможно, была бы в курсе каких-то событий, ныне ей неизвестных. Но теперь девушка забегала вперёд, думая, что если идея появилась, то она тут же будет претворена в жизнь. Всё-таки стоило договориться с теми полуэльфами, которые как-то недавно за обедом уже заговаривали о свободе, да уже поздно: требовалось время, чтобы войти в доверие, а дитя неба – нетерпеливая и глупая девчонка, как ещё, бывало, оценивала Агнесс, и ей нужно было избавиться от цепей сейчас, иначе погибнет.
Ангелу не составило труда добраться до своей комнаты, уверенно пробираясь по извилистым коридорам, хоть и опасаясь попасться кому-то из старших на глаза. В сумке, ударяясь друг о друга, позвякивали зелья, Роксана не стала брать много: лишь то, что можно сбыть за приличную цену и что собственно вообще возможно сбыть. В комнате она побросала всё на пол и, быстро захлопнув за собой дверь и упав на кровать, стала разглядывать потолок, даже не решаясь думать, что ждёт её потом. Станут ли её искать тётушки, удастся ли вообще вся затея, непродуманная и не имеющая плана, или её поймают и всё будет зря? Самым страшным для ангела было не наказание – они уже сделали, что могли, – а то, что она останется здесь, став ещё более безвольной, чем прежде. Одна мысль об этом сама по себе была невыносима.
Роксана не была бы столь подавлена, если бы одно не наложилось на другое. Сначала хотелось верить, что всё это глупая шутка, скоро придёт Кристиан и всё будет, как раньше, но это не помогало и не помогло бы, даже будь её неприязнь меньше. Но что толку сейчас лежать и думать, теряя драгоценное время, назад дороги нет, а теперь только…
Вскакивая с постели, девушка услышала какую-то возню на улице, а потом и грохот с криками. Она выглянула в окно и впервые пожалела, что окна её комнаты выходят во внутренний двор с яблоневым садом, а не на главный вход, где, по-видимому, всё происходило. Только тётушка Тильда могла так кричать, поэтому следовало бы спуститься, и дитя неба точно это сделает. Быть может, это единственный шанс и крик обычно тихой ведьмы надо расценивать как знак свыше.
Захватив кошель с монетами и кинжал, припрятанные в потайном ящике стола, и засунув в сумку Стефаны одно из своих немногочисленных платьев, девушка выбежала в коридор, а оттуда, вместе с потоком испуганных «чужих наших детей», поспешила на первый этаж.
Он выжидал, прибыв в город ещё рано утром, но посетив старушку Анну, чтобы провести время с пользой в помощи и заботе. Тейяр помог заготовить соленья на зиму, за которыми он сможет прийти в своё время, успел наколоть дров, подлечить хозяйских водоплавающих птиц и починить кое-какую мебель. Когда вышло время и нужно было возвращаться в город, старушка хотела предложить шаману ещё какую-то работу, но он так и не узнал, что именно, – слишком был озабочен важностью нахождения в своё время в своём месте.
Тейяр успел прибыть задолго до начала «представления» и стал ждать полуэльфов, которым обещал прикрыть отход, напротив стен приюта. Ведьмы, конечно, постарались, построив это здание и выбив для него место в центре города. И всё за деньги городской казны, сами они были, скорее всего, беднее церковной мыши. Шаман в своё время жил в каком-то двухэтажном здании, где с ним и ещё парой сироток сосуществовали люди сомнительной профессии – не то жулики, не то убийцы. Он потом посещал это здание в черте города, но оно было заброшено и разрушено, а это… Резные ворота, статуи, плодовые деревья и кусты – отделка приюта была достойна восхищения, полудемон был уверен, что и внутри всё обустроено не менее восхитительно, но вряд ли когда-то выдастся возможность посетить это место снова.
Минуты ожидания растянулись на час. Хотя мужчина и стоял в тени, в неприметном уголке, скрытый под плащом, им уже не раз с совершенно разными целями заинтересовывались люди, но, конечно, ничто не могло заинтересовать его, когда на кон поставлены, возможно, чужие жизни. Это был пробный побег. Конечно, после него бдительность усилится, но Тейяр должен быть уверен, что всё ещё можно сбежать от ведьм и, главное, вытащить из их цепких лап столько невинных жизней, сколько он сможет.
Уже Мау успел вернуться с охоты, нетерпеливо кружа над хозяином, а тот всё ждал, переминаясь с ноги на ногу, и вздыхал, выпуская струи пара изо рта. Кажется, он успел задремать, облокотившись на стену, когда всё началось. Секунду назад группа подростков двигалась по направлению к воротам, судорожно озираясь и шагая по желтеющей траве так быстро, как вообще можно быстро ходить. Потом все до единого неожиданно сорвались с мест и побежали врассыпную, кое-где теряя по пути драгоценные припасы. За ними на улицу выскочила старуха Стефана, которая, по мнению Тейяра, ничуть не изменилась. Она была не в состоянии кого-то догнать и уж тем более вернуть уговорами и криком, поэтому позвала свою сестрицу, которая тут же появилась на пороге. Тильда, что была проворнее и физически, и в магии, с помощью колдовства настигла не успевших моргнуть глазом беглецов и таким же способом возвращала их к воротам приюта, где сирот поджидала ругающаяся Стефана.
Полудемон только и смог, что покачать головой и приблизиться к воротам, благо, как было задумано, так и произошло: на шум стал собираться народ. А потом всё пошло не так, как надо: Тильды здесь вообще не должно было оказаться, но она, как назло, именно сегодня не отправилась в лесную хижину, хотя по расчётам детей в полнолуние должна была находиться только там, занимаясь заговорами и экспериментами над животными. Было ли это правдой, шаману проверить не удалось, а теперь это его не волновало вовсе, когда мысли лихорадочно сновали туда-сюда и не давали сосредоточиться на чём-то одном. Ребят надо было спасать, а они, чуть не плача, понурив головы, выслушивали старух, и кто-то, похоже, затеявший всё это, даже осмелился перечить Стефане и попытался уйти, но другая ведьма вернула его, сцепив магической хваткой руки и ноги худощавого мальчишки и пресекая этим все попытки к побегу.
– Вы не имеете права! – кричал парень, пытаясь освободиться, но в ответ на каждое его движение обычная верёвка становилась змеёй и угрожающе шипела, обнажая клыки.
Ведьмы старались сохранять спокойствие, но всему когда-то приходит конец – Тильда не вынесла того, что парень стал оскорблять её и толкать плечами в отчаянных попытках оказать сопротивление. Недолго думая, высокая ведьма отвесила мальцу оплёуху, на что тот разразился бранью и, подав знак товарищам, пошатнувшись, толкнул Тильду, а потом скачками снова последовал к выходу. Змеи стали неистово жалить полуэльфа, парализуя и заставляя упасть ничком, то же случилось с остальными беглецами, и все четверо теперь лежали на холодной земле без возможности даже попросить о помощи.
Охая, люди в толпе наблюдали эту ужасающую картину, но ничего не могли поделать. Ведьмы обладали безоговорочной властью в Торпе, и никому не хотелось испытывать их гнев на себе. Поэтому толпа – а собралась она уже немаленькая – испуганно ожидала дальнейших действий. Полудемон, хмурясь и тяжело вздыхая, стоял со всеми, но так ничего и не предпринимал. Если он сейчас себя обнародует – пиши пропало всё, а ребята знали, на что шли и какая участь их ожидает в случае неудачи, правда, всё-таки надеялись, что всё пройдёт гладко, но… Тейяру пришлось с горечью прикрыть ладонью глаза, чтобы не видеть полного провала: пытаясь проскользнуть мимо ведьм, Роксана вылезла через окно и спрыгнула на траву.

Ангел не знала, что происходит, да это было и не так уж важно – главное, сейчас внимание тётушек переключено на что-то другое, а бдели они за всем и всегда. Ведьмы будто чувствовали сам приют и всех, кто в нём обитал, словно сироты были привязаны к нему, так оно, верно, и было. Конечно, они скрывали это и подыгрывали детками, чтобы у тех сложилось впечатление почти полной свободы – на самом деле круглосуточно царил полный контроль, даже в комендантский час, даже когда жители приюта были вне его стен. Откуда тётушки всё знали, Роксана не догадывалась. Если же они залезали в голову и читали мысли, то уже были в курсе, что ангел слышала их разговоры и помышляла бежать, тогда им было известно и о Тейяре. Во всяком случае, до него ведьмы ещё не добрались: они бы точно не упустили шанса расквитаться, но никаких сил к поискам приложено не было, значит, имелся иной способ получения информации, значит, телепатом не являлась ни одна из ведьм. Главное теперь – умело сбежать далеко-далеко, чтобы никто не догадался и не увидел, залечь на дно и не высовываться, только сначала нужно скрыться с подконтрольной территории.
Согнувшись, дитя неба делало неловкие и нерешительные шаги к свободе, которая была уже близко, только руку протяни. Оставалось несколько каких-то ничтожных шагов, и её заметили. Стефана громко окликнула девушку, но та не остановилась и, вздрогнув, перешла на бег, пробираясь меж колючих кустов – на тот случай, если станут преследовать. Барду было сложно передвигаться, цепляясь за ветки, новое платье порвалось во многих местах, и если раньше это заставило бы её ужаснуться в ожидании расправы, то теперь больше беспокоили порезы и царапины на теле.
Через минуту она уже слышала крик Тильды, обращённый к ней самой. Роксана вновь вздрогнула, на сей раз остановившись, но потом возобновила бег. Бежать, бежать без оглядки и… Перед бардом из ниоткуда возникла Агнесс – высокая женщина с узким вытянутым лицом и злыми тёмными глазами. Волос под остроконечной шляпой не было видно, но девушка знала, что когда-то они были тёмными, как вороново крыло, а теперь в них подло закралась седина. Всегда сжатые в струну губы, суровый взгляд и сведённые на переносице брови – это было отличительной и неизменной чертой главной ведьмы, как и то, что Агнесс ненавидела Роксану и ангел это знала, но даже не поэтому боялась ведьму больше всех. От Агнесс исходили мощь и энергия, прижавшие девушку к земле, заставившие согнуться и повиноваться, и ангел упала на колени, склонив голову, чувствуя, что это конец всего, чувствуя всю ненависть, сконцентрированную в ведьмином взгляде, уничтожающую сироту. Сейчас Роксана не была во власти главной ведьмы, она просто была никем. Всю свою жизнь.
– Как ты только смеешь, девка?!
Её голос был холоден. И каждое слово множилось в голове ангела. Она не могла смотреть на свою тётушку, боялась её и хотела, чтобы это поскорее закончилось, пусть даже концом всего будет смерть. Дитя неба почувствовала, как Агнесс потянула её за руку наверх, дёрнула, не задумываясь о том, что это может доставить девушке боль, но Роксана не думала о боли, все мысли были заняты лишь ужасом, который отражался на юном лице, который порождала и с каждым разом усиливала тётушка.
– Куда ты собралась? Говори, живо!
Ведьма трясла девушку, как тряпичную куклу, и та была податлива, делая, что велят, когда дёргали за невидимые ниточки, пронизывающие всё тело.
– Я с тобой разговариваю, неблагодарная. Ты… все вы неблагодарные, но даже не представляете, что мы вам дали.
Бард хотела ответить, но не могла ни физически, ни морально, не вышло даже писка или стона, что уж говорить о словах и предложениях.
– Никто и никогда не знает и не узнает, потому что вы бараны, нет, хуже баранов, даже не способные к нормальной самостоятельной жизни!
Ведьма потащила подопечную на крыльцо, на всеобщее обозрение, заставляя собравшуюся под начавшимся холодным дождём, всё ещё растущую толпу охнуть. Тильда и Стефана смотрели неодобрительно, то ли из-за всей этой ситуации, то ли из-за того, что сейчас творила старшая сестрица с одной из лучших жительниц приюта, впив когти той в запястье
– Мы – козы… – промямлила Роксана, взглянув вверх в попытке поймать хоть чей-то взгляд. Она не обращала внимания ни на боль, ни на кровь, видя лишь соседей по этажу, корчащихся в судорогах на земле и демонстрирующих всем, какое наказание ждёт за неповиновение, и безликую толпу, которой безразлично… она их ненавидела… всех…
– Что?
– Мы – козы, а вы – волки, готовые поживиться, готовящие нас к бойне, красиво, чтобы никто не заподозрил, заметая следы.
Она наконец взглянула в тёмно-вишнёвые глаза Агнесс и применила то же оружие, что и ведьма пару минут назад. Роксана не надеялась, что это как-то подействует, оно и не подействовало, но произвело должный эффект. Ведьма выпустила её руку из своей и отступила на шаг, как от прокажённой. Казалось, она замахнётся, но этого не случилось, потому что Роксана продолжила её удивлять. Ангел делала всё спокойно и медленно, демонстрируя своё безразличие к толпе, которая даже не удосужилась ни за кого заступиться. Раньше ведьм травили такими толпами, как сейчас демонов, но с каких-то пор ведьмы приобрели иной статус и не вызывали ничего, кроме страха и уважения. Гонения, которые сейчас хорошенько приструнили бы квартет, закончились, по крайней мере, ещё до того, как старшая сестрица родилась. Роксана вынула из сумки кинжал и уверенным шагом шла к полуэльфам, чтобы освободить тех от пут. Никто её не останавливал до тех пор, пока не прошло оцепенение от удивления, но и тогда Тильда как-то осторожно, будто опасаясь лезвия, приблизилась к склонившейся над бледным полукровкой бардом.
– Детка, что ты делаешь? – прошептала она.
– То, что считаю нужным.
– Прекрати немедленно и вернись в свою комнату, нам предстоит серьёзный разговор, не зли больше тётушку Агнесс.
– Мне предстоит долгий путь отсюда, – не поднимая головы, исправила слова Тильды дитя неба, – что до тётушки – пусть злится, может, сделает всем одолжение и лопнет.
– Да как… ты…
Как и старшая сестра, Тильда резко дёрнула девушку за руку вверх и переместилась с ней к входу в здание приюта, где их ждали уже не только ведьмы, но и испуганные дети.
– Ты сейчас же вернёшься обратно в комнату и примешь своё наказание, как и судьбу, которую тебе избрали.
– Вы не имеете права ни за кого из нас решать, – тихо ответила Роксана на слова Тильды, таким образом взбесив её ещё больше.
– Точно, ты неблагодарная шва…
– А за что я должна быть благодарна? За то, что я тут ради вашей благой цели? Так получается? Мы все избранные, а ещё есть десятки бездомных детишек, снующих в поисках пропитания, так?
Ведьмы ей ничего не ответили.
– У вас есть планы и они воистину грандиозны. Мы ваш скот и корм, который, коль станет плох, будет ликвидирован, но вы не рискуете, нет, заранее делаете чистки тем или иным образом. Думаете, мы ничего не знали? – ангел стала срываться на крик. – Вы никого не убиваете – это не выгодно, но уничтожение – самая подходящая участь для чужих деток, которые по большему счёту полукровки или вовсе не люди. Эта чистка…
– Замолчи!
Роксана почувствовала пронзительную боль, сменившуюся звоном в ушах и чувством ожога на щеке, по которой её наотмашь наконец ударила Агнесс. Жар расходился по всему телу, мгновенно затуманивая разум, впитываясь в кровь и ослабляя ангела. Ведьма знала, что предыдущие манипуляции уже не действуют на девушку и та болтает слишком много лишнего перед недостойной и с каждой минутой увеличивающейся аудиторией, итак насытившейся тем, что можно обсуждать в течение месяца, а то и больше, тем, что очерняет квартет.
Схватив девушку за плечи, ведьма стала встряхивать её с каждым пятым словом, совершенно не беспокоясь ни о чём.
– Ты много знаешь, да все твои познания полны лжи и пробелов, мечтаний, которые тебя тянули назад, а сейчас кинули в пропасть, – шептала Агнесс, – и я клянусь, из этой пропасти тебе не выбраться, потому что для начала я устрою тебе ад здесь, «небесное создание».
Роксана сощурилась не сколько оттого, что было сказано, столько оттого, как – уничтожающе, с издёвкой и ненавистью. Ей хотелось воткнуть Агнесс в сердце кинжал, который ангел не выпускала из рук, но он не подействует, потому что у таких существ и сердца нет. Дитя неба плюнула ведьме в лицо, та, утираясь, отшвырнула её на землю. Теперь ведьме не было важно, что на неё смотрят люди, самой плевать на всё, лишь бы расквитаться с этой мерзавкой.
– Храбрая, да? Но что ты сможешь сделать, когда руки смерти будут ослаблять хватку, чтобы преподать тебе урок? Если не найдётся никого, кто выбьет из-под ног шатающийся табурет, лишь бы прекратить твои мучения, – ведьма наступала, – и не найдётся никого, кто поставит его на все четыре ножки. Теперь это невозможно. – Она нацелила на Роксану остроконечный обитый железом посох, который не пойми откуда появился в руке.
– Агнесс!
Ведьму передёрнуло. Она с выражением испуга вместе с изумлением, стала разглядывать толпу.
– Как на счёт того, чтобы перерезать верёвку?
Широко распахнув глаза, ведьма медленно обернулась на голос, забывая о жертве своего гнева. Она не могла поверить в то, что видела, просто не хотела видеть, но глаза её никогда не обманывали, не обманывали и теперь, когда из толпы вышла фигура, на которой сгорел плащ, когда она прошла через защитный барьер, висевший куполом над приютом. Только теперь, когда магия была нарушена, можно было увидеть шамана. Тейяр сильно изменился, но ведьма узнала бы его и через тысячу лет. Именно она растила полудемона, воспитывала и готовила к смерти, которой он сумел избежать. Агнесс долго ждала этой встречи, жаждала её, но не при таких обстоятельствах. Хотя они вряд ли помешают.
Шаман шёл мимо неестественно вывернутых в судорогах тел детей, поддевая змей остриём копья, и те падали верёвками, а потом и вовсе превращались в тлен, возвращая жизненную энергию и покой пленникам. Тейяр шёл нарочито медленно и уверенно, но Роксана видела, что он боялся: это было едва заметно, только когда мужчина ступал не так и вёл бровью. Он не взглянул на соперницу ни единого раза, зато она неотрывно наблюдала за своим бывшим подопечным. Агнесс ждала и была готова прыгнуть на него, как кошка на мышку, будто всё это было заранее запланировано ей самой и она, улыбаясь безумно и хитро, наслаждается правильностью сценария встречи. Такую Агнесс ангел никогда не видела. Именно теперь девушка подумала, что могла ошибаться в отсутствии телепатических способностей у ведьм, значит, они были способны подстроить всё произошедшее, чтобы заманить шамана в ловушку. Роксана опасалась этого и винила себя в неосторожности помыслов, но теперь ничего не поделаешь, оставалось только ждать.
– Нет никакой верёвки, только мои руки.
– Возомнила себя смертью?
– Возможно…
– Возможно, в вас общее лишь то, что обе – старые карги, хотя на счёт госпожи я не сильно уверен…
Улыбка на лице ведьмы сменилась хищным оскалом. Она ждала, когда Тейяр подойдёт максимально близко, чтобы нанести удар. Все вокруг перестало существовать, лишь они двое, а меж ними пропасть и ненависть, натянутая струной. Остальные сестрицы, дети и Роксана были тенями. Какой-то умник умудрился позвать стражу, но и она не попала в центр внимания, лишь они – два ярких пульсирующих пятна в призрачном мире.
– Я давно ждала, когда наш блудный сын вернётся отвесить родительницам поклон, и наконец момент, хоть и неожиданно, настал.
Бард, всё ещё ужасаясь, вздохнула: слова ведьмы могли значить, что это не она навлекла беду. Теперь ангел вовсе ничего не понимала – мысли путались, а образы плыли перед глазами, искажаясь и приобретая причудливые очертания, – девушка теряла сознание.
– Слишком много хочешь. Я пришёл с поднятой к небу головой.
– Гордец, всегда таким был, и гордость тебя сгубит, она ещё тебя подомнёт!
В их диалог никто не решался вмешаться, два противника приближалась друг к другу, наконец один остановился, высвободив всех детей.
– Как бы не так…
– Я это вижу и сейчас! – Агнесс тоже остановилась.
– Отпусти детей, только тогда мы сможешь поговорить, как подобает это сделать.
Ведьма зашлась противным скрипучим хохотом, отчего полудемон скривился. Он надеялся его больше не услышать, но оказалось когда-то давно был не последний раз.
– Ты ещё выдвигаешь условия, ты, безродный, когда должен молить отпустить отсюда, потому что сам живым не уйдёшь.
Тейяр сузил глаза.
– То, что произошло, было нелепой оплошностью, непредвиденной форой, но ты же прекрасно знаешь, мой мальчик, что мы всегда берём своё. Я всегда беру своё.
– Тебе до сих пор принадлежит только иссохшая оболочка, ни души, ни сердца – ничего, что ценно. Всё ценное ты отдала в чужие ненадёжные руки, получив временную власть… – полудемон выдохнул, – для чего? Чтобы построить фабрику угодных тебе. Но боюсь, всему когда-то приходит конец, и твой уже близок, вместе с концом безраздельного правления. Ты одна, Агнесс, ты всегда была сама за себя, сама по себе, а сестрицы нужны лишь для реализации планов, но и они тянут назад.
Сидя на холодных плитах, Роксана слушала отдаляющиеся голоса двоих, что готовы были уничтожить друг друга на этом месте. Ей казалось, что время остановилось. Потому что остановился дождь, пламя на воротах, люди. Живы были только находящиеся под куполом защитного щита, нависшего над приютом, но и они замерли, оцепенев от словесной перепалки старых врагов. Неравная битва, которая была попросту неизбежна.
И, конечно, битва началась. Пространство заполнила энергия, от которой воздух потрескивал и издавал низкий протяжный гул, предшествующий выстрелу из посоха, но полудемон был готов к этому. Он без опаски поймал заряд молнии и, задержав на секунду в ладони, отправил его в одну из колонн, державших козырёк здания.
– Беги!
Роксана сначала не поняла, к кому обращается Тейяр и почему он промахнулся, но, увидев стремящиеся к ней куски мрамора, вскочила на ноги и последовала приказу шамана. Она чуть не поскользнулась на лужице собственной крови, охваченная ужасом и поборовшая желание оглянуться. Это был её шанс удрать, пока позади громыхали плиты и поднимали белую пыль.
Дитя неба не знала, куда бежать, оставляя кровавые следы, по которым кто угодно сможет отыскать, но времени для раздумья не было. Бард окончательно оторвала подол и так уже изорванного платья и на ходу кое-как перевязала кровоточащую рану. Рука стала неметь, но это ничто по сравнению с тем, что ей уже пришлось испытать. Девушка добралась до лаза в воротах, но это не было выходом: она упёрлась ладонями в барьер, как в стекло, ощупывая его в поисках шва или трещины, которые позволили бы выбраться. Но всё было тщетно.
– Роксана!
Ангел обернулась на оклик и вскрикнула сама, увидев, что к ней несётся непонятно откуда взявшийся Кристиан. Он выглядел каким-то усталым и помятым, скорее всего он был снова пьян, но тем не менее стремительно сокращал расстояние. Всё в нём пугало девушку, она попыталась убежать, но вряд ли бы это вышло: д`Лавье передвигался неестественными для человека рывками.
– Роксана, берегись!
Она уже не оборачивалась, да и не смогла бы обернуться, не угодив в лапы к бывшему жениху. Пригнувшись и тем самым заставляя Кристиана перелететь через себя, бард устремилась на голос шамана, который, отбиваясь от вражеских зарядов молнии, так же бежал к ней.
– Попалась, пташка, теперь не убежишь от меня!
– Пусти меня, – кричала девушка, пытаясь вырваться.
Колотя ногами бывшего жениха, она боялась ударить его ножом и вряд ли смогла бы это когда-либо сделать. Её пинки вперемешку с промахами не помогали, лишь больше злили мужчину, а он только и делал, что сильнее заламывал руки, не обращая внимания на крики девушки и кровь, которая пропитала повязку. Только спустя несколько секунд д`Лавье ослабил хватку, повалившись вместе с Роксаной на спину. Послышался глухой удар, тогда-то ангел и заметила рядом со своим лицом резное копьё, воткнутое в землю. Ей не требовалось времени на раздумья, она мгновенно отползла за подоспевшего на помощь Тейяра, когда тот принял на копьё удар меча Кристиана. Стальной одноручник, который редко шёл в ход, но получал исправную заботу, не оставил на дереве даже зазубрины. Стражник нанёс ещё удар, пришедшийся вновь на древко копья, и снова с ним ничего не случилось. Д`Лавье начал впадать в ярость, тогда как шаман проявлял хладнокровное спокойствие, краем глаза наблюдая за выжидающей в столпе пыли Агнесс и танцуя с противником танец, к концу которого последнее па сделает лишь один из партнёров. Полудемон пропустил удар, но успел отскочить, когда меч вонзился в мокрую землю, расползающуюся под ногами противников. Но это не остановило Кристиана, он выдернул своё оружие и с рывком стал бить наотмашь, яростно, не глядя, не рассчитывая свои движения, пока сам не напоролся на копьё, ловко подставленное Тейяром.
Наблюдавшая за всем этим бард вскрикнула, и к её удивлению, это оказалось единственным звуком, изданным по случаю смертельного ранения жениха. Мужчина был ещё жив, если это состояние вообще можно было назвать жизнью. Из раны стала сочиться мутная полупрозрачная кровь, потом нечто, чего не могло быть у живого человека, который с широко распахнутыми глазами рассыпался в прах. Кристиан был трупом. И сколько он повёл в таком состоянии – не известно. А Кристиан ли это вообще? А был ли он им когда-то? Или д`Лавье – это такая же красивая и лживая история, как и многое другое в этих проклятых стенах. Теперь он мёртв, и это было очевидно.
Ангел плакала уже навзрыд, ей было страшно и жалко себя из-за всего неведомого, что с ней происходило доселе, теперь она совсем не знала, что делать, потому что всё было ложью, может, включая и её саму.
– Беги, Роксана.
Тихий голос шамана, склонившегося над прахом мертвеца, вернул её в реальность. Сквозь пелену от слёз ангел видела его, шепчущего что-то, переставшего быть красным пульсирующим пятном. Она разглядела его красный вычурный костюм с отделкой из меха и поясом с большими фиолетовыми кабошонами, она видела шамана таким впервые и не могла представить, что это тот неуловимый оборвыш, за которым следил её мёртвый жених.
– Беги, кому говорят!
– Как?
Тейяр выпрямился и, обернувшись на изданный главной ведьмой звук, не глядя кинул своё оружие, пробив им дыру в защитном колпаке. Она стала расширяться, подёргиваясь крохотными молниями, как сетью, пока колпак вовсе не исчез. Из-за этого на них тут же хлынули звуки из внешнего мира и крупные частые капли дождя, а с другой стороны чуть не объяла электрической мощью шаровая молния.
Толпа выпала из оцепенения, как и бард через ограду. Оставаться здесь было небезопасно, поэтому она, продираясь сквозь зевак, побежала к главным воротам Торпа окольными путями, лишь бы только не заметили и не остановили. Где-то в очередном тёмном переулке до ангела дошло, что она бросила объятого пламенем шамана один на один с ведьмами. Она хотела было вернуться обратно, но острые когти ворона вцепились ей в плечо, продырявив и так негодное ни для чего платье. Мау было велено отвести ангела в безопасное место, только, не смея ослушаться приказа, он не был уверен, что хозяин вернётся.

@темы: проза, Мау, и пришли люди..., Эс Тейяр, Роксана

---

Био персонажей "И пришли люди..."

Эс Тейяр (Es Teijar, Тей) - полудемон шаман. Тейяр - одиночка не только ввиду своего характера, но и ввиду расы - никто не любит демонов в этом мире. Не смотря на это у него есть друзья, и многие люди обращаются к нему за помощью, как к целителю, правда те, кому доверительно дали информацию о нём. Тейяр нежелательный элемент в У`Русе, его не должны найти ведьмы, которые по сути и управляют государством, имея огромное влияние на тех, кто формально стоит в верхах. Если его поймают, то непременно убьют уже из чувства мщения, нежели ради всего одной единственной вещи или желания сделать из него раба, как почти это было ранее. Тем не менее он сам перемещается по территории государства, даже наведывается в столицу, неподалёку от которой живёт.
Шаманов в этом мире крайне мало, что они почти стали мифом, так что Тей ценен, как для людей по-сути, так и для... демонов. На деле демоны не такие уж плохие парни, но церковь считает их разрушителями и твердит, что от них все беды. Впрочем Храм Создателей не приемлет представителей других рас тоже, считая человека венцом творения.
Оружие Тея - его ментальные силы (стихии, духи), собственное тело и копьё. Также умеет обращаться с короткими луками и одноручным клинковым оружием. Его постоянный спутник - разумный ворон Мау, с которым шаман не только разговаривает, но и советуется. Одежды обычно коричневых, оранжевых, красных - таких тёплых тонов, со всякими амулетами, зачарованными драгоценными камнями, перьями, когтями/зубами животных и прочей шаманской атрибутикой.
Тей умеет превращаться в сокола (собственно так он и убежал от ведьм, при спасении Роксаны) и в демонического снежного барса (не потому ли его жильё находится в горах?). Часто в этих формах и путешествует, чтобы не видели люди (зато беспрепятственно может ходить по территории государства своего друга - Маслина Великого Фарпиньол`т`Нари, где в принципе рады всем расам, но переехать жить туда не может, сосредоточение духов находится именно в Урусе) Его дух проводник - сокол Фальсо, которая также имеет призрачную околочеловеческую форму.
Он довольно высокий (192см), обладающий смесью астенического и атлетического телосложения, со смуглой горячей кожей, от которой исходит запах пепла. Что примечательно, Тейяр не имеет тени - одно и проявлений демонических черт, равно как и небольшие рожки на голове, клыки и твёрдые когти. У него длинные чёрные, как смоль волосы, в которых иногда путаются такие же перья Мау, также иногда он заплетает их в косы. Глаза ярко-синие, светящиеся, по левой стороне лица проходит шрам, который как раз-таки и оставила одна из ведьм, уши вытянутые и заострённые (но не эльфийские, а ребристые) - тоже демоническая особенность, в левом ухе серебряная серьга-оберег.
Тейяр вспыльчивый, но быстро остывающий. На эмоциях может нанести физические увечья обидчику, редко правда, но может. В целом вполне дружелюбен (и есть даже те, кто считают его своим другом, например дварф купец - Теин Алмазное Сердце, Маслин Великий и, конечно, Роксана, для которой он попросту герой) и способен на помощь, чувства прячет за холодностью и суровостью. У него есть старший брат по матери - Тиль Стоун, правда общение не заладилось как-раз таки из-за единственного родственника, который винит брата в смерти их матери и тем самым ещё больше ненавидит демонов.
В будущем, правда, будет за что.

спойлер

В переломный момент Тейяр станет протекторатором у демонов (они очень ценят полукровок, ибо сами к магии так таковой почти не способны), а ещё позже полностью встанет на их сторону, начисто переменив отношение к людям, к которым ранее был дружелюбен, начав ненавидеть их. И убивать, приобретя иную форму, сделав своим оружием тело и почти потеряв связь с миром духов.
Тейяр в переводе значит сердце. И он очень не любит, когда в обращении к нему теряют уважительное "Эс", указывающее на его редкий статус. Это позволительно только близким.
у каждого артера своё видение)
его упоминания можно найти по тегу Эс Тейяр

Роксана (Roxanne, Рокси) - самый настоящий ангел, у которого обрезали крылья, сделав по-сути человеком. Роксана не знает ничего о своих родителях и об ангелах знает тоже, что и все люди: светлые скрытные существа, не вмешивающиеся в жизнь земных, но если вмешались, то приносят только счастье и радость. Также их противопоставляют демонам (но на деле это далеко не так, и ангелам нет дела до демонов, равно, как и демонам до какого-то времени до них. Также, как и демоны не владеют той магией, какая принята у всех земных существ). Роксана всю жизнь жила в приюте у четвёрки ведьм и была окружена только заботой, не видя, что творится на самом деле до переломного момента, когда они обрезали ей крылья, сказав, что так будет лучше. Тогда-то она и встретилась с Тейяром, который, к сожалению, не мог о ней, малютке, позаботиться. Он же вернул её обратно, и жизнь Роксаны вернулась в своё привычное русло, где её окружала забота и внимание. До следующей их встречи, которая полностью изменила жизнь уже взрослой Роксаны, которая думала, что Тейяр - всего лишь сон.
Не смотря на отсутствие крыльев, в ней чётко видна ангельская природа: она выглядит моложе своего настоящего возраста, вечноюной, кожа бледная, воистину большие светло-серые глаза, равно, как и длинные волосы. Рост 160 см. Одежду предпочитает лёгкую, природных цветов, в основном синего, белого, голубого и сине-зелёного оттенков.
Роксана жизнерадостна, вежлива и наивна, готова всем помочь, но не смотря на это большая проказница, имеющая свой характер. Она - бард, и как многие творческие люди, обитает в вечном беспорядке. Любит животных, очень любопытна и, если не полна задора, то печали. Роксана мечтает о свободе, которую в стенах Торпа под контролем тётушек-ведьм будет сложно получить, даже выйдя замуж, потому что жених оказался вполне контролируемым ими же человеком.
Тейяр коренным образом изменил её жизнь, пробудив в Роксана бунтаря, который спал долгое время, он же стремился на свободу, которую Тейяр попытался ей дать. А Роксана ему настолько благодарна, что путает это чувство с банальной влюблённостью, порой переходя дозволенные грани.
Рокси симпатичная многим, толи из-за своего характера, толи из-за расовой природы, толи оттого, что банально бард. В её компании приятно, её хочется защитить, но палец в рот этой малышке лучше не класть. Умеет обращаться с короткими клинками и словами.


Её тэг -Роксана

Андрос (Andros)- парень, который будет очень, ну очень далеко в сюжете, когда Тей будет не таким, как сейчас х). Но, раз есть реф, то чутка напишу.
Он жрец и хранитель алтаря бога от которого отреклись, а следовательно все забыли. Казалось бы и ему пора забыть, но Андрос верен своим убеждениям и принципам и знает, что рано или поздно его бог обретёт былое могущество.
В детстве должен был умереть, но чудом выжил при пожаре, потому левая сторона лица и скрыта за маской, глаза нет. Считая, что своим спасением обязан высшим силам (его спасла группа малочисленных жрецов, одним из которых станет он сам) он безотлагательно ведом ими по сей день, слыша их голос, вскоре ближе, чем нужно.
Мастер стихийной магии (лёд) в противоположность огню, который его чуть не уничтожил. Одет в чёрно-голубую броню-робу, с полумаской на лице, на которой есть рог (символ бога - вол/бык/зубр), если обычные одежды, то повязка на глазу. Тело его имеет более низкую температуру, чем у всех остальных существ, да и вообще внешний вид, включая ярко-голубой светящийся глаз выдаёт в нём примесь демонической крови. Что характерно, морозов и прочих проявлений низких температур не боится. Волосы длинные, частично чёрные, частично белые (большая часть). Имеется шрам над правой губой.
К сожалению, роде как осталось единственное неразрушенное святилище-храм, которое Андрос рьяно стережёт, все остальные были заброшены, а впоследствии разграблены, когда его бог выпал из пантеона Храма Создателей.
Несмотря на всё это Андроса нельзя назвать фанатичным, просто он живёт вопреки всем факторам. Близко о его характере узнать не удаётся. В большом конфликте с Тейяром, но с ним же вынужден путешествовать.

Мау (Mau) - разумный ворон и постоянный спутник Эс Тейяра.
Он больше, чем просто фамильяр, Мау - друг Тея и по-сути сожитель. Он испытывает весь спектр эмоций, что и люди, по-своему их выражает и вполне себе беспрепятственно общается с хозяином, везде следуя за ним. Обычно спокойный и гордый, свободолюбивый, но и непрочь пошалить. Имеет весомую роль в сюжете, не просто, как фамильяр главного героя. Выглядит, как самый обычный ворон и наравне с духами является ушами и глазами Тейяра вне зоны его физической видимости. Мау очень привязан к своему хозяину.

спойлер

Мау - потерянная душа, которую заселив в птицу, оживил Эс Тейяр, давая второй шанс, пускай такого существования. Случилось это ваккурат, когда Тей сбежал от ведьм, так что всё это время он был не один.
Во второй книге (я делю условно стори) он предстанет пред нами, как невысокий худощавый юноша лет 15, с короткими чёрными взлохмаченными волосами, смуглой кожей и каре-красными глазами. Он будет вести Роксану к спасению, как всегда велел Тейяр. Тогда же раскроется, что их отношения - самая настоящая дружба, и Мау будет готов на всё, чтобы отыскать Тейяра и вырвать его из лап тьмы, совсем не из-за того, что его собственное существование поставлено под угрозу.
Тэг Мау

Элнистра Рианнон (Elnystra Riannon) - колдунья нижнего мира. Также, как и Тейяр - полудемон, но полудемон, выросший среди демонов не представляет такой ценности, как наоборот. В теории и она могла бы стать протекторатором, но Элнистру давно считают браком с магическими способностями. Мать Элнистры была причиной её нахождения в нижнем мире, не выходя на белый свет и воспитываясь всеми, кроме матери.
Элнистра довольно сильный колдун, но магией пользуется редко за ненадобностью. К ней обращаются, когда надо открыть портал или что-то зачаровать, в иных случаях для себя использует только в целях обороны и изучения чего-то нового. Она ходит по порталам, но никогда не выбиралась в человеческий мир, хотя он её очень манит. Любопытна, умна, спокойна и рассудительна, легко идёт на контакт с людьми. Исследователь.
Рост 173 см, стройная, больше похожа на человека, за исключением массивных рогов, заострённых ушей и лиловых глаз. Волосы длинные, пепельно-русый (плюш), кожа обычного оттенка. Часто вокруг неё можно заметить лёгкую магическую ауру. Одежды - магические робы, цвета: фуксия, красный, жёлтый/золотой. Она обычно ходит с "блокнотом", как и Роксана, и записывает какие-то важные для себя данные в свободную минуту.

спойлер

Появляется во второй книге, была тем, кто нашла Тейяра и стала его проводником и помощником в нижнем мире. позже встанет на сторону людей, а он наоборот демонов, но при случае Тейяр не станет её убивать, потому что это не их вдвоём война, даже если Элнистра будет его противником. по голосованию в своё время проходила, как возможный ЛИ Тейяра
Её тэг - Элнистра Рианнон

@темы: Мау, и пришли люди..., Эс Тейяр, Элнистра Рианнон, Андрос, Роксана

---

О каждом герое в нашем столетии найдется во славу восторженный миф

на обмен с Кистехвостом

О каждом герое в нашем столетии
Найдется во славу восторженный миф,
Легенды слагают и песни, заметьте,
Поют не смолкая о подвигах их,
Только те люди не в поисках славы,
Они так живут иль стараются жить,
А кто-то возносит их ради забавы
И тем разбавляет скучнейший свой быт:

"Этот спас целый мир, только лошадь пропил;
Этот вроде живой, хоть мёртв давно;
Этот - жалкий глупец, то то сдох наконец..."
Только правды узнать нам не дано.

Новости быстры, но слухи быстрее -
Иные слова на исконный мотив,
Герой, не противься, здесь тебя одолеют,
Догадками сморят, но забудут и их...

Жизнь в доказательство, смерть в сожаление,
Подвиги громче - громче ль откровенье?
Не оступись, герой, проиграть не смей,
Судья - не Бог, а речи людей.
Отважно сражался, еле выжил и не знал,
Эпос геройский приобрел иной финал.

О каждом герое в нашем столетии
Найдется во славу восторженный миф,
Легенды слагают и песни, заметьте,
Поют не смолкая о подвигах их,
Только герой наш, уставший отменно -
Геройствует он в один вечер не раз,
Приходит в таверну послушать, наверно,
Как он, вроде мёртвый, опять весь мир спас.

@темы: The Elder Scrolls, поэзия, моё, но ваше, 4Dovah, Пока мы шли через пустыню

---

Роксана

запись создана: 02.05.2012 в 21:14

@темы: арты, мне, и пришли люди..., Роксана

---

Тейянира

запись создана: 13.11.2013 в 12:00

@темы: арты, мне, VoD, Мариэль Сулвентари (Тейянира)

---

Герои Голоса Судьбы

запись создана: 07.03.2013 в 11:00

@темы: арты, мне, VoD, Айдан-Сортис Алдрети, Мариэль Сулвентари (Тейянира), Каяла, Лаура Хеллсир, Лерис Танельм, Нисарт, Хилария Вариус

---

О ловле жемчуга

спасибо за вдохновение Haime и DF

Я снова иду к лазурному морю, хоть в этом и нет большой необходимости. Оставляю следы на песке, мокром и тёмном без солнечных или лунных лучей, глубокие - у меня тяжёлый шаг. Но вскоре они исчезнут - такова природа берега. В руках у меня только пустая фляга, на поясе - ножны да крохотный мешочек, который, наверное, в очередной раз не понадобится. Я - новичок в этом деле, а на берегу собралось уже слишком много желающих, чтобы сегодня мне удалось уйти с уловом, хоть одной какой-то маленькой жемчужинкой.
Да-да, все сюда приходят только за жемчугом, хотя море и полно других богатств. Сейчас для людей важно только одно. Впрочем, я - не исключение.

Стараюсь не толпиться со всеми, обсуждающими какие-то новости и ожидающими восхода....

Стараюсь не толпиться со всеми, обсуждающими какие-то новости и ожидающими восхода. Кто-то знаком меж собой, кто-то просто нашёл собеседника, а я же тут не знаю никого, и работаю обычно одна. Потому сейчас холодные воды принимают меня в свои объятья. Раньше срока, иначе можно и не успеть. Оборачиваюсь - никто не увидел, так бы ринулись следом, но на всякий случай ныряю и проплываю пару метров под водой меж стаек маленьких серебристых рыбёшек, готовя свои лёгкие к более длительным нагрузкам.
Хоть и не в первой, но не могу надеяться на них. Я не мастер, не любитель, просто тот, кто решил увлечься. Увлёкся на свою голову. А теперь эту голову охватило желание обладать, азарт, от которого закипает кровь, и я уже не чувствую ледяных тисков морских вод. Всё, как обычно - всё в норме - я снова выныриваю.
Солнце вот-вот покажется из-за горизонта, окрашивая лазурные волны в лиловый цвет, и тогда медлить станет непозволительно. Нужно успеть приплыть на примеченное ещё два дня назад место - сейчас уже время. Главное, чтобы ракушка была на месте, главное, чтобы....
Солнце.
Позади слышится гвалт и гомон, но на первых минутах им меня не достать, нет. Они не знают о том месте, куда я направляюсь, а мне хватит сил, чтобы продержаться под водой и не выдать себя в погоне за крохотной жемчужинкой, когда-то бывшей никчёмной песчинкой. И хоть кругом достаточно песка, чтобы обогатить множество бедняков, не все раковины имеют в себе драгоценную сердцевину, только какие-то особенные, что-то с ними происходит, что, не подвластно нашему уму. Наверное, так же, как и с людьми, у которых "есть сердце". Здесь ещё более непонятное колдовство: у тех есть, а у этих... Ещё не известно, кому повезло больше - умельцы смогут выкрасть жемчужины отовсюду.
На месте. Прикрытая слоем песка перламутровая раковина покоится на подушке из мха, и, если бы я не оставила себе какую-то метку, точно бы пропустила. Снова поднимаюсь на поверхность - вдох - погружение. Краем глаза замечаю, что за мной следят, но, когда еле найденная в шёлковом грунте раковина оказывается в моих руках, ловец уплывает за всеми, а я снова вверх, чтобы подышать и осмотреть свою находку. Тело дрожит от напряжения, лёгкие горят, но я полна радости и надежды - наконец что-то попало в мои руки. Осторожно орудую ножом, опираясь на скалу, выглядывающую из воды, раскрываю створки и, наконец вынимаю маленькое окружённое песком сокровище, ради которого всё это и затевалось. Она сияет, крохотная, едва ли больше гречневого зёрнышка, но добытая большим трудом, моя... Но, как бы не хотелось, не могу долго рассматривать - если не вернуть в скором времени ракушку обратно, она погибнет, и тогда жемчуга не видать никому. Потому я быстро кладу свой улов в мешочек, бережно захлопываю створки и опускаю раковину на дно в надежде, что через какое-то время там снова образуется малютка-жемчужина.
Солнце всё выше, а я снова бросаюсь в воду, зная ещё одно место, где может быть ещё одна нетронутая раковина, чуть больше, чем предыдущая. Только её уже нет на месте - опоздала, кто-то распотрошил, разломал жемчужницу пополам, и ничего не сделать. Вновь стремлюсь к поверхности, но уже в расстроенных чувствах, вспоминая речи одного из ловцов: "только бы никому не досталось". Они все знают, чем могут кончится такие действия, и всё равно намеренно это делают. Зачем? "Лишь бы не досталось никому". Глупые.
Я знаю и третье место, но вряд ли к нему успею, о нём доносились отголоски с берега, когда я ещё без солнечного света шагнула в море. Даже и пытаться не стоит. Но моё упорство и любопытство... Когда-то меня сгубят. Но пока привели к ещё одной неприметной ракушке, я бы её и не заметила, если не засыпанный белым песком край, блеснувший над грунтом. И вот уже с двумя небольшими жемчужинами я плыву к месту, где у дна шарят люди. Они словно голодные псы, рыщут в поисках пищи, забывая дышать. Так одного и пришлось поднимать на поверхность, ждать пока очнётся и через толщу прозрачной солёной воды смотреть, как возможно твоё сокровище достаётся кому-то другому. Но человеческая жизнь важнее, какой бы огромной и красивой жемчужина ни была.
Тащу его к берегу, потому что сам не может, да и я уже выдохлась. Обида, конечно, отражается на лице, ловец это видит и говорит, что справится сам, но я не верю. Тогда он вырывается и правда пытается плыть, но тщетно - он очень устал, потому скрывается под лазурной волной. И снова я ныряю за ним, понимая, что ловец хотел сделать. У дна очередное скопление алчущих людей, таких же, как и он, которых одолела жажда. Для него и жизнь не дорога, надо же. Это же просто жемчуг... Ради которого люди готовы убивать.
Не знаю, какое колдовство заставляет кого-то обращаться в акул и в такой форме норовить укусить всех без разбору. И вот уже у дна всего один человек, мой ловец, и целая стая акул. Обычные люди, не наделённые никакими способностями, не проклятые, но ставшие рабами желания. Что он может против них? Один.
Может , стоило бы бросить умирать, но я не могу. Просто не могу без каких-либо объяснений, потому продолжаю плыть вниз, вынимая небольшой резной кинжал из ножен. Я с ними не справлюсь под водой - слишком много, но могу спаси его, глупого, который даже большую жемчужницу схватить не успел, подмяв под себя. Здесь не крикнешь, но, даже если бы и вышло, глупец не бросил бы своё сокровище. Отдай, отдай же, и они отстанут, но ловец не оступится так легко, раз, по сути, жертвует всем. Подплываю сверху и резко выдёргиваю человека с насиженного места, а он за собой и раковину. Так вот в чём была заминка, она будто приросла, и была вырвана из грунта, поднимая столп песка за собой. Он собьёт с толку акул, но только до того момента, пока они не раскроют обман: мы продолжаем плыть у дна, а они к поверхности, думая, что нуждаемся в воздухе. Нуждаемся, но не критично. Хотя кто как.
Ловец снова теряет сознание, но раковину не отпускает. Чёрт с ним, нет времени вынимать драгоценность, а вредить я ему не буду - крови здесь не нужно. Плыву к солнцу и сейчас только рада - чем оно ярче, тем ближе поверхность, но от этого, увы, не легче. Я очень устала и человек с этой треклятой раковиной кажутся мне крайне тяжёлыми, а в таком состоянии я и себя не смогу донести. Но плыву.
Глоток воздуха, и я оживаю, через какое-то время не без моей помощи спутник тоже. Он кажется изумлённым и испуганным. Не мудрено... Но от помощи отказаться не может - акулы-люди нашли нас. Снова погоня, но я уже не прошу бросить раковину, не могу сдаться, когда на полпути. Они упрямы - я не меньше, они упёрты - я упёртее, они жаждут её - я от неё не откажусь. Моя жемчужина в моих руках и отпустить её, значит не просто сдаться, а убить. Не позволю и сделаю всё сама.
Открылось будто второе дыхание, я ныряю и не оборачиваюсь, ускоряюсь, и акулы постепенно отстают, превращаясь в людей, коими были ещё на берегу, только напуганными случившемся. Они стремятся к поверхности, чтобы сделать глоток воздуха, убедиться в своей человечности, а мы вперёд и только вперёд, потому что всё ещё преследуемы. Теперь уже и я забываю дышать, но это и не нужно - мы почти у берега, окружённые пенистыми волнами и серебристыми рыбками, чья чешуя игриво переливается в солнечных лучах.
Буквально выкидываю ловца на берег, а сама вскакиваю на ноги, готовая обороняться от всё ещё стремящихся за нами акул. Надо же, как изменила жажда людей, что теперь даже не могут стать собой обратно и бьются на песке в облике обезображенных рыбин. А я не могу их убить, но и обернуть обратно не могу, не зная природу колдовства, только толкаю их в волны, помогая оказаться в воде. Там духи разберутся, а мне же предстоит разобраться с жертвой.
Теперь он мне улыбается и демонстрирует большую белую жемчужину - в такой раковине и не могло быть иного, а она сама, аккуратно распахнутая, лежит у него на коленях. И от этого я рада, что спасла его, этот ловец не такой, как остальные. Он протягивает мне драгоценность, но я беру не её, а жемчужницу, насыпаю немного заговоренного в ту же секунду песка, захлопываю створки и с разбегу бросаю в воду. Она далеко летит, и очень надеюсь, приземлится туда, где её долго никто не отыщет.
Мой спутник немного удивлён, хочет что-то сказать, но не может, зато всё так же протягивает свою драгоценность, отражающую на перламутровой поверхности яркое солнце. Моя живая жемчужина протягивает другую, которая ничего, по сути, не стоит для меня, которая мне не нужна. Я - бард, а это мне может пригодиться для вдохновения, не больше. И даже не жемчужина, нет, я её всё равно скорее всего кому-то отдам, а ловля, само погружение, как приключение, о котором обязательно расскажу.

@темы: проза, Эксорья

---

Изнанка апокалипсиса

для Die Teekanne

Я помню, как горело небо, в закате пламенем объято,
Я шёл... не знаю как... куда-то,
В руках держал разбитый Canon.
И я не умер, нет... наверно,
Не мог, тогда б не шёл обратно,
Дыша и не дыша от смрада,
Отравленный огнём и пеплом.

Я помню, как пытался выжить в руинах собственного дома,
Прижатый весом камня в тонну,
А то и больше... или меньше;
Как сердце билось гульче, резче
От осознанья, что знакомых,
Родных и близких стёрли словно,
И я один в "конце" навечно.

Я не пытался удалиться, раз мир меня в живых оставил
В конце или моём начале,
Как арлекина или принца.
Я жил и воскресить стремился,
Что было раньше в "тронном зале" -
Моём убежище из стали,
Где правда с истиной разнится.

Меня невидимо опутал, не страх, но враг, как липкий морок,
И новый дом на все запоры
Я закрывал... уже не скрыться...
И чах с проткнутым сердцем спицей
Из памяти, раздумий, вздора -
Себя сожрал один так скоро,
Пытаясь с "титулом" смириться.

Ослаб. Куда теперь податься, коль я один на всей планете
(Мой собеседник - гулкий ветер)?
И, став не принцем, а скитальцем,
С собой решившись расквитаться,
Я сделал шаг навстречу смерти...


Всего-то нужно было выйти из клетки, замкнутого круга -
Тогда бы кончилась разруха
В душе и всём, что окружило;
Что было мёртвым, то ожило -
Коснулось раненого слуха -
Здесь смерть - уставшая старуха
Свою косу у ног сложила.

И я, лишившись дара речи (да с кем мне, собственно, общаться?)
Глядел на новый мир без фарса,
Мир без ранений и увечий,
Который начал возрождаться
Вне смысла времени, пространства,
И без былого постоянства
Меняя утро, день и вечер.

Не знал, чего пугаться только: наверно этой перемены,
Что приключилась с моей верой,
И, как обычно, для потомков
Я начал первым фотосъёмку
Живой и слишком новой эры,
Лишённой варварского тлена
Людской дикарской обстановки.

И я устал, со мной и Canon почти совсем уж был разряжен,
И я присел под первый ясень
Уже большой... Так разве время
Текло совсем вне сей системы,
Рассвет которой был прекрасен
Без нашей диктатуры-власти
"Творца" и "Бога", но не пленных?


Я видел сотни новых снимков, их почему-то удалял,
Но только два последних фото тогда и тронули меня:
Чужая тень на первом, слева, была, быть может моей Евой,
Второе... руки так дрожали... на полном трещинок экране -
Он вмиг погас, и умер Canon о своей смерти прозвеня -
Я видел, что горело небо... в рассвете... и не от огня...

@темы: поэзия, другим, Пока мы шли через пустыню

---

Супергерой

Когда в руках застывает воздух, а под ногами пропасть - не поздно
Лишь поспешить... Куда? К ярким звёздам, и их в ладони насобирать.
Лететь вперёд или вверх - не важно, туда, где мнётся чужая стража,
Её сломить, уничтожить, скажем, ну, как подонков не убивать?
Когда лишь ты - надежда вселенной, и пламенеешь почти что мгновенно,
Лелея память и самозабвенно, как камикадзе кидаешься в бой,
Тебя сотрут - кто-то восстановит, тебя убьют - ты живой хоть сломан,
Тебя не ждут - ты приходишь снова и приглашённый самим собой.
Нет, это всё такой же твой город, пусть в симуляции и развёрнут,
Пусть вместо дома чужая контора, пусть оккупирован мудаком...
Но ты очистишь его от сброда, не раз покажешь людскую свободу,
Не раз докажешь, что вправе вроде гулять на воле, не под замком,
Что только босс тут, конечно, хозяин, и зря враги на Земле показались,
У Зиньяка лишь тупая зависть... Её рассеешь в один момент,
Но выжидаешь, не будучи трусом - война, стратегия - тоже искусство,
Ты, как джедай, но ведомый Чувством, и только ты - Стилпортский Кларк Кент.

@темы: поэзия, моё, но ваше, слова святого - ещё не молитва, Пока мы шли через пустыню

---

Со скалы

для Haime

Сам себя себе же на алтарь кладёшь
Мудрый иль невежа? Что ни слово - ложь,
Что на чёрных крыльях носит вороньё,
Почему, Всесильный, сеешь ты её?
Почему ты, Один, мудрости испив,
Сам себя же вроде ею и сгубил;
И подслеповатый слишком строгий взор
В будущем упрятал, слыша Вёльвы вздор.
Что же не сбежал ты, завернувшись в плащ,
Старый, дряхлый, жалкий... По пути крошась...
Ты не любишь Локи - я тебя хитрей,
А в свои чертоги не пускаешь змей.
Но, коль, одноглазый, воевать привык,
Я, хоть и не сразу, перенял язык:
Оттого Фенрира я тебе отдам,
Чтоб в Кончину Мира не скучал Вотан.

@темы: поэзия, Скандинавский снег, другим, Пока мы шли через пустыню

---

Последний танец лорда Джорнибрета

перевод текста из книги The Elder Scrolls, подготовленный специально или как ещё говорят, эксклюзивно по просьбе Издательского дома Индорил

Женская 1 строфа:
Каждой новой зимой
Остановлены одной
Причиной - войной
Надоедливой,
Риммена владычица, её господин
Приглашают всех гостей в замок приходить.
И являясь ежегодно на великий бал,
Несомненно Джорнибрет Огин лучшим стал,
Он же знатный Гейра лорд и его границ,
Как беда проклятая для любых девиц.

женский припев:
О, дорогие дамы, осторожно,
О, дорогие дамы, невозможно
Вам устоять пред чарами его.
Уж очень-очень он красивый парень,
И, если свою руку ему дали,
То пропадёте неизбежно в танце с вскружённой от объятий головой.

Мужская 1 строфа:
И на каждом празднестве
Гости с танцем справятся,
Знают, где покланяться,
Как голосом прославиться.
Королева Риммена и её консорт
Приглашают танцевать протрубивши в горн.
И не стоит более дамам колебаться,
Кавалеры все готовы и уж жаждут танца,
Но, дамы, было б весело, коль не было столь скверно,
Бегите прочь от этого Лорда Джорнибрета!

мужской припев:
Объясните пожалуйста, братья,
Что ж никто не решается братья
За этот важный вопрос:
Год за годом он нам девок портит,
И не скажет никто слова против,
Где первый танец последним станет для тех, кто дорос?

Женская 2 строфа:
Снова Гейрский Огин
Ищет пару вроде,
Как к нему в медвежьей морде
Юноша подходит:
"Королева Риммена, её господин
Спорят, кто же Джорнибрету более всех мил,
Кто же Лорду Огину больше всех подходит,
И с кого же этот лорд глаз своих не сводит?"
Улыбнулся Гейрский лорд и ответил: "Эта.
У неё и грудь, и стан - всё для Джорнибрета".

женский припев

Мужская строфа 2:
Едва не стихли лир аккорды
Юноша исчез проворно,
Оставляя Гейра лорда
Наблюдать за дамой гордой.
Королева Риммена, её господин
Вызывают танцевать уже всех мужчин.
И тогда-то Джорнибрет, оглядев весь зал,
Леди только лишь себе новую избрал.
И уже другая дама лучше здешних всех -
Так прекрасна и бела, словно первый снег.

мужской припев

Женская строфа 3:
Только зазвучала песня,
Огин с девой уже вместе,
Она его словами лести
Завлекла довольно честно.
Королева Риммена и её консорт
Наблюдают чем же занят только Гейрский лорд:
С ним же, грациозная, как олень-косуля,
Девушка вся в розовом медленно танцует,
Её подол в кружении всё продолжает виться -
Джорнибрет не может никак остановиться.

женский припев

Мужская строфа 3:
Лучше всех господ из зала
Огин с дамой танцевали,
Показалось только мало –
Время уходить настало.
Королева Риммена и её консорт
Оценили Джорнибрета и его задор;
И шептали ему тихо девичьи уста:
«Как танцуете так лихо, вроде не устав?»
Но ей Огин не ответил и ответит ль впредь,
Если этой милой даме принесёт он вред?

мужской припев

Женская строфа 4:
Звуки музыки всё тише,
Огин к девушке всё ближе
И, других уже не слыша,
Задаёт вопрос малышке:
"Где же вы, прелестница, были в этом зале,
Когда дамы весело и лихо танцевали?"
"Эти ткани нежные нужно было сшить," -
Отвечала девушка голосом мужским.
"И пока моя швея хлопотала с тканью,
Я в медвежьем шлеме был прямо рядом с вами".

женский припев

@темы: The Elder Scrolls, переводы, моё, но ваше, черновик